Интервью с Василием Генриховичем – основателем крупнейшего российского производителя кормов МЕГАМИКС.
Обсудили, что сегодня волнует кормовую индустрию и в чем причины текущих сложностей. А также поговорили о текущем положении отрасли, планах развития, важности знаний и о несгибаемой вере в большое дело.
— Василий Генрихович, Вы плотно взаимодействуете как с клиентами, животноводческими и птицеводческими хозяйствами, с производителями кормов, так и с поставщиками сырья для премиксов и комбикормов МЕГАМИКС. Что сегодня больше всего волнует эти сферы агропромышленности?
— Клиентов в первую очередь интересует, когда же остановится рост цен. Но это, прямо скажу, не от нас зависит – на формирование стоимости влияют внешние факторы. В мире есть всего пять производителей витамина А, витамина Е и аминокислот, два производителя D3. Ограниченное число производителей на рынке – основная опасность, которая подстерегает производителей кормов и их клиентов.
Наша задача – обеспечить сбалансированную цену на корма и премиксы, чтобы клиенты были уверены и могли спрогнозировать свои бюджеты. У животноводческих компаний и так достаточно поводов для беспокойства, одни только эпизоотические вспышки чего стоят.
— Как олигополия в производстве витаминов влияет на цены? И почему вообще сложилась такая ситуация?
— Начну с жирорастворимых витаминов А, Е и D, которые производят путем химического синтеза. Чтобы лучше понимать ситуацию, рассмотрим примеры крупнейших заводов, которые производят эти витамины и для людей и для животноводства. Это китайские Xiamen, ZMC, NHU и BASF.
В феврале 2024 года Xiamen сообщает о пожаре на производстве, в апреле та же ситуация происходит на заводе ZMC. В июле мы узнаем о пожаре на заводе BASF. При этом неважно, какой категории пожар: серьезный, как на BASF, либо это какое-то локальное возгорание – как только о событии узнают на рынке, трейдеры начинают скупать все доступные объемы витаминов и фиксировать цены на высоком уровне.
После каждого пожара в 2024 году возрастала цена на жирорастворимые витамины. Мы получили удорожание Е50 на 250%, А1000 – на 250%, D3 500 – на 400%. И в этот момент заводы NHU и DSM объявили: «Мы остановились на ремонт». И все поняли, что рынок на пороге дефицита еще и каротиноидов. Трейдеры тут же «подогрелись», и кантаксантин тоже вырос в цене на 80%.
В связи с этими событиями стоимость витамина А по данным на 27.12.2024 выросла до 75 евро, однако в настоящий момент цена уже начинает падать, текущий уровень 45-50 евро по данным на 27.12.2024 и продолжает сохраняться на этом уровне. Я называю это чувствительностью рынка. И так как в мире всего 5 производителей витаминов А, Е и D, Россия, как и все страны, зависит от этих производителей.
Я помню, что витамин А в 1999-2000 годах мы покупали по 18,6 евро. В 2022 году витамин А фиксировался на уровне от 20 до 22 евро. Производители, с которыми я общался, говорили, что такой ценой они «фиксируют убытки». То есть они выходили в ноль или на минимальную прибыль, только чтобы сохранить денежный поток и платить зарплаты сотрудникам.
В том числе на стоимость влияет и активность трейдеров. Они «спали», когда в 2022 году витамин А стоил около 20 евро. Но как только начались проблемы у производителей, трейдеры начали вкладывать большие деньги, чтобы в большом объеме купить и потом продать товар. И, получив прибыль, вновь «успокоиться».
Поэтому МЕГАМИКС, как крупнейший производитель кормовых решений, в свое время создал стратегическую миссию. В 2025 году мы планируем свести к минимуму посредников между нами и производителем. К концу 2024 года эта миссия выполнена на 95%.
— С этой группой витаминов понятно. А что с витаминами группы B, например?
— В этой группе в 2024 году мы наблюдали умеренный рост цен. Витамины группы В производят путем микробиологического синтеза. Микробиологический синтез сегодня – это мощнейший инструмент влияния в руках любого государства.
В Китае основной ресурс направлен на усиление в производстве чипов и в микробиологии. В этой стране работает 150 научных площадок, институтов и университетов, которые вплотную занимаются микробиологическим синтезом. Только представьте, 150 институтов, в которых день и ночь на современном сверхмощном оборудовании научные сотрудники работают над улучшением микробиологических процессов. Государство, имеющее мощную микробиологическую индустрию, может очень быстро тиражировать удачную практику и стать лидером на мировом рынке.
Сейчас, например, в Китае уже создали бактерию, которая синтезирует крахмал из соломы. В России же строят целые заводы для производства крахмала. Солома для нас – отход, у нас ее на полях каждый год остаются миллионы тонн. А китайцы отход превращают в прибыль путем микробиологического синтеза. Микробиологический кластер силен, в первую очередь, своей эффективностью.
Европейцы отказались в свое время от производства витаминов группы В, ведь микробиологический синтез – это фильтрация, отходы, выбросы. Они отдали это Китаю. Китайцы быстро освоили производство и … мы имеем, что имеем – вся Европа находится в рабстве. Тотальный контроль Китая над синтезом еще и витаминов группы В.
Резюмируя, наша кормовая отрасль находится в опасности. Конкуренция на рынке витаминов и добавок несовершенна и постоянно есть риск, что крупнейшие производители начнут сговариваться.
Поэтому один из факторов, который будет влиять на цены в ближайшие три года – это лидирующая роль монополистов.
— С монополистами понятно. А что еще? Разве санкции отошли на второй план?
— Разумеется, нет. В 2024 году мы, кормовики, снова ощутили их влияние. Американцы очень переживают, что останавливают Россию по всем направлениям, а она все не останавливается – мы это видим не только по производству мяса или кормов, но и в целом ВВП. После визита представителя администрации президента в Гонконг и его встреч с банкирами, у нас начались проблемы со скоростью платежей. Они проходили по две-три недели, банки пристально рассматривали все операции. По отдельным направлениям ситуация постепенно улучшается, но риски по прежнему сохраняются.
— Какой-то еще волнующий кормовую индустрию фактор есть?
— Логистика и цена на перевозки. Я недавно был во Владивостоке. И что я увидел? Порт представляет собой целый город из контейнеров, ими забито буквально все. Из Китая во Владивосток груз идет 5-7 дней, а из Владивостока мы не можем его получить полтора месяца. Получается, что есть товар – сырье для производства, мы за него заплатили, но не можем его забрать.
Огромный дефицит железнодорожных перевозок – еще один фактор риска в кормовой отрасли. И, думаю, логистика будет усложнять производственные процессы в нашей индустрии еще как минимум полгода-год.
Есть еще и эпизоотические риски. Вспомните, как до 2019 года мы спокойно жили, растили поголовье, и были уверены в том, что мяса птицы у нас предостаточно. Государство тогда перестало инвестировать в птицепром, считалось, что отрасль находится на пике развития. Так и было, но необходим был задел еще в 20% – подушка безопасности – которая не успела сформироваться.
Когда начались вспышки Болезни Ньюкасла, Гамборо, Птичьего гриппа, мяса стало закономерно меньше. Чтобы выжить, птицеводы поднимали цены, а государство говорило, что они наживаются. Я же считаю, что если бы тогда птицепром заставили жестко снизить цены, то отрасль бы просто умерла. Именно высокая цена продукции помогла птицеводческим хозяйствам в тех обстоятельствах не закрыться и перенастроить процессы в условиях эпизоотий. Сейчас ситуация улучшилась, ветеринары поняли, как работать в новых условиях, мяса стало больше. И цена снова снижается. А ведь птица стоила дороже свинины, что нехарактерно для рынка.
— Василий Генрихович, а есть ли тренды, которые придадут новый импульс развитию?
— Мы, участники кормового рынка, должны все замечать, предвидеть и предвосхищать развитие ситуации. Все, что я перечислил, несмотря на негативный оттенок, тоже придает стимул для прогресса. Я вижу в этих вызовах импульс к созданию собственных производств, к логистическим перенастройкам, к борьбе за оптимальную цену, чтобы конечный продукт был доступен всем.
Конечно, есть и позитивные веяния. Есть мощный запрос от общества на эко-продукцию, на продукцию без антибиотиков. Это, я уверен, отправная точка для дальнейшего движения вперед.
— В чем, на Ваш взгляд кроется успех российского животноводства и птицеводства? Как может ему содействовать кормовая отрасль?
Чтобы конкурировать на мировом рынке – а Россия по экспорту свинины уже вышла в топ мировых экспортеров – нам нужно быть эффективными. Эффективность в мясном животноводстве и птицеводстве обеспечивается сохранностью поголовья, низкой конверсией кормов и качественным продуктом – мясом.
Стратегически важно использовать правильный рацион и добавки. МЕГАМИКС, понимая это, вкладывает большие ресурсы в инновации и разработки.
Россия должна войти в топ-3 мировых экспортеров. Я надеюсь, что мы станем страной, которая станет основоположником тренда: «Хорошее мясо по хорошей цене».
Наша компания, чувствуя ответственность перед рынком, продолжит работать над созданием лучших кормовых продуктов.
-Василий Генрихович, благодарим за Ваш позитивный настрой и интересную беседу!
